"Земля лучше, надо только до ума довести". Зачем старообрядческие семьи переезжают из Латинской Америки в Приморье

Старообрядческие семьи одна за одной приезжают в Россию из Латинской Америки

Старообрядцы. Их вера оказалась крепче камня. Ее не сломили века церковного раскола, цари и коммунисты. Сохраняя свою веру, они бежали после революции 1917 года из советской России в Китай. Когда и там спустя десятилетия сменился политический климат, староверы сели на пароходы и уплыли в Латинскую Америку. Долгие годы жизни не согнули их и там, они не ассимилировались, сохранили свою русскость, душу и веру.

Фото: Александр Ярошенко/ РГ

Век спустя после исхода из России они снова стали возвращаться на историческую родину. "Душа русская не может быть счастлива без Руси", - говорят староверы. Больше сотни латиноамериканских староверов приехали из своих бразилий и уругваев в Приморский край.

Их имена словно взяты из церковных святцев, речь - из древнего сказа, а одежды - с иллюстраций старых русских былин. Мужики - в рубахах навыпуск, женщины - в сарафанах в пол. Они не понимают наш канцелярский, бюрократический язык, называют его "бесовским", а бразильское кино считают "срамным".

…Окраина села Богуславка, большой двор заставлен сельхозтехникой, на цепи виляет хвостом собака с добрыми глазами. Белостенный дом, широкое крыльцо.

Динис Кузнецов, бородатый, улыбчивый.

- Динисом пишусь, потому что бразилянцы так меня записали в метриках, - поясняет он.

Его дед юношей бежал из Приморья от заполыхавшего революционного пожара в Китай, отец мальцом учился ходить на пароходе по дороге в Бразилию, Динис о России слышал только из рассказов стариков.

Признается, что Россию любили по книжкам, а наяву боялись.

"Никто никогда хорошего в Бразилии про Россию по телевизору не говорил. Все время нас пугали здешней мафией и колючей проволокой, за которой якобы усе живуть", - признается Динис.

Он вырос в старообрядческой деревне, в штате Токантис. Женился в 21 год, жена Агафья тоже из старообрядцев. Три года они прожили в США, потом "тятя тяжело заболел, вернулись в Бразилию". Выращивал сою, рис, кукурузу. Своей земли было мало, аренда одного гектара обходилась по триста американских долларов в год. А для того, чтобы купить землю, надо было залезть в долги лет на тридцать.

Фото: Александр Ярошенко/ РГ

- Работали много, а жили чуть хуже среднего, - замечает Агафья.

Их русское "радио" принесло весть, что в России работает программа переселения соотечественников и на родине предков дают земли вволю. Решились поехать.

"Честно, я переживала сильно, четверо детей - это не шутка, но решили попробовать", - улыбается Агафья. В августе 2021 года через Париж прилетели во Владивосток. Богуславку выбрали, потому что "здесь тихо и школа есть". Купили "убитый" дом на отшибе, отремонтировали его, "заселив" невиданным для деревни душем и теплым туалетом. Младшие дети Папля, Конон и Серафима пошли в школу. Но главным аргументом была земля, Динису передали в безвозмездное пользование более 600 гектаров заброшенных совхозных полей. Еще 1000 гектаров оформляют в аренду. Государство поддержало тридцатимиллионным грантом, на эти деньги купил технику: от комбайна до бороны.

- Сою здесь сеять выгодно. Земля лучше, чем в Бразилии, но она заброшена была. Сейчас привожу ее в порядок, раскисляю да удобряю, лет через пять урожаи будут не меньше бразилианских, - загибает пальцы Динис.

В страду он пропадает на полях от зари до зари. Агафья - первая помощница. "Когда торопно, я сама за руль сажусь, всей техникой управлять умею. Тятя и муж научили", - улыбается женщина. Старшая дочь вышла замуж, зять помогает в работе, да нескольких рабочих нанимают. Справляются.

В один голос супруги говорят, что к России привыкли, полюбили ее. Сетуют на бюрократию: "Этих справок сколько надо, забегашься, там столько гумаг не было..."

Фото: Александр Ярошенко/ РГ

Нас угощали вкуснющими пирожками, говорливая Агафья делилась житьем-бытьем.

Извинялась, что посуда для нас отдельная, у них так принято, она бы отменила это правило, "но в молельной узнают, будут гонять за это". Призналась, что делает маникюр и подводит брови, пользуется помадой. Потом эти грехи отмаливает…

- Губки мажем, ага, - белозубо улыбнулась она.

Дома говорят на смеси русского и португальского, португальский в ходу - не хотят, чтобы дети язык забывали. Среда и пятница - постные дни. На моления ездят по воскресеньям в соседнее село Жариково, там у них молельный дом.

С соседями отношения хорошие. Летом у них едва не случилась беда, замкнуло проводку, начался пожар, а дома никого не было. Как на грех всем семейством уехали в Уссурийск по делам.

"Соседи добренькие, сбежались, все потушили", - частит Агафья.

В Бразилию возвращаться и не думают, каждый день созваниваются с многочисленной родней. "Они поперва не верили, что здесь жизня хорошая. Говорили, что нас заставляют хорошо о России говорить", - басит Динис.

От Богуславки до Жариково пятнадцать километров гравийки. В Жариково прописано 700 человек, по факту живет меньше.

Обычное дальневосточное село: большая часть жителей - пенсионеры, земельные наделы - латка огорода. Совхоз помер лет тридцать назад, с той поры окрестные поля зарастали русским лесом.

Двор Авраама Калугина нашли по обилию сельхозтехники: комбайн, трактора, телеги, сеялки. Авраам с белой густой бородой и пронизывающим взглядом степенно здоровается.

- Отчество у меня Иванович, хоть в метриках и не записали бразильяне, - замечает он.

Он 48 лет прожил в Бразилии, был там успешным фермером, сеял 900 гектаров земли, с которой снимал по два урожая в год, жил в двухэтажном доме.

Фото: Александр Ярошенко/ РГ

- Не бедовал, но счастья в душе не было. Мы там чужие, и для нашей души ихняя жизня тоже чужая, - резюмирует он.

Россию знал по сердечным рассказам стариков да пугалкам пропаганды. "Все время талдычили про русскую мафию. Воровство да убийство. Что рассказывали, тому и верили", - говорит Авраам.

Как-то позвонили ему из российского посольства, пригласили на видеоконференцию, на которой стали рассказывать о программе переселения соотечественников. Спросили его: а нет ли желания переехать в Россию?

"Как говорить о свадьбе, ежели мы невесту в глаза не видели?"- заметил степенный Авраам. Наша дипмиссия в 2018 году организовала для них ознакомительную поездку в Россию. Восемь старообрядцев объехали Дальний Восток, от Владивостока до Бурятии. Калугин в Бразилию вернулся с твердым решением о переезде:

- Летел в самолете и думал, в России сто сорок миллионов человек живет, почему я не смогу?

Семья была не против, троих детей в охапку и поехал, половину техники там продал, половину оставил. Дом тоже не стал продавать. Мужицкой сметкой думал: а мало ли что? Говорит, что переезд в Россию ему благословил Господь. Стал читать Писание от Иоанна Златоуста, только раскрыл книгу, как перед глазами появилась строчка: "Взял дело, неси его до конца..." Жена услышала, сдавленно ахнула. Вот он, знак божий. Едем!

Они прилетели на Дальний Восток в мае 2021 года. Два месяца снимали во Владивостоке квартиру, за это время Авраам исколесил весь Приморский край, выбирал себе Россию для жительства. Приглянулось село Жариково, что в Пограничном районе.

- Природа хорошая, сопочки, и земля есть. От мира не близко, но куда мир катится, туда мы не хотим, - поясняет Авраам.

Отремонтировал и вернул удобства в старый дом, через год с молодой женой приехал сюда старший сын Анфал. Дочка вышла замуж за российского старообрядца Кирилла Кузнецова.

"Я тут первый раз снег увидел, чудно было. А так жизня в России получше, чем в Бразилии, там вечером на красный сигнал светофора по возможности останавливаться не надо. Не безопасно. Но здесь уже мату обучился, прилипает к языку, зараза", - говорит Анфал.

У Авраама на двоих с сыном 1200 гектаров земли в безвозмездном пользовании, на 300 гектаров оформляют документы для зятя. Калугин получил от государства безвозмездный грант в 50 миллионов рублей. На все деньги закупил сельхозтехнику. Под льготный процент взял кредит на 23 миллиона рублей. Все пустил в дело. Сои в этом году намолотили по 17 центнеров с гектара.

Фото: Александр Ярошенко/ РГ

"Ты, паря, года через три к нам заедь, будем как в Бразилии по пять тонн с гектара брать. Земля здесь лучше, ее просто надо до ума довести", - неспешно говорит Авраам.

Поясняет, что земледелие - это постоянный риск, крестьянин как никто другой зависит от погоды. С местными отношения выстроил: "Первое время косились, мол, вам все дают даром, я им говорю, мужики, работайте - и вам дадут. Мы за каждую цифру ответ перед государством держим. Я не знаю, что такое отдых. На море в этом году на три дня съездили и все".

Один из старых домов они своим староверским миром отремонтировали и открыли там молельню. По субботам и воскресеньям проводят службы. Работать в воскресенье считают великим грехом.

Робко грело осеннее солнце. Мы с Авраамом и его сыном Анфалом разговариваем о самом интересном, о жизни.

- Я как-то с одним таксистом разговорился, он мусульманин был и попросил у меня разрешение закурить. Кури, говорю, только окошко поширше раскрой. Ты без табака жить не можешь? спрашиваю его. Не могу, говорит. Значит, твой Бог - это табак. Раз ты без него не можешь прожить. Он задумался и молчал всю дорогу, - рассказывает Авраам. Табак он называет сатанинской травой, говорит, что рюмку-вторую махнуть может, а курево справедливо считает гадостью.

Удивляется, что не скучает по Бразилии, жена два раза туда летала, говорит, что дни считала, когда домой вернется - даже наш дом там стал уже чужим.

- Душа уже здесь, понимаешь?! А там мы корни так и не пустили, земля чужая, - рубит воздух рукой Авраам.

Фома Чупров-Маметьев приехал в Жариково из Уругвая с женой и четырьмя детьми в прошлом году, они уже получили российское гражданство.

- Маленько потопаться, побегать пришлось, но ничего, - замечает Фома.

Его судьба - стандарт староверской жизни. Родители родились в Китае, деды из России. В семье у них пятнадцать братьев и сестер. В их маленькой деревеньке жили только русские старообрядцы. До ближайшего магазина пятнадцать километров, до города - сорок. В Уругвае остались две сестры и брат, остальные уехали в Россию.

"По первости заедались на нас местные, говорили, что земля всегда была тут общая. А у нас никогда общего не было, только свое. Щас попритихли, пообвыклися", - поясняет Фома про разность миров.

Фото: Александр Ярошенко/ РГ

"По первости заедались на нас местные, говорили, что земля всегда была тут общая. А у нас никогда общего не было, только свое. Щас попритихли, пообвыклися", - поясняет Фома про разность миров.

Он получил от государства безвозмездный грант в 12 миллионов рублей, на эти деньги купил сельхозтехнику и скот, в собственности у него порядка 400 гектаров земли.

Коров и овец сторожит электропастух, на следующий год Фома собирается сеять сою.

"В России больше водки пьют, чем в Уругвае, но кто хорошо работает, тот и живет хорошо", - делится наблюдениями Фома Чупров-Маметьев. Его супруга Антонина в широком сарафане, с покрытой головой шустро подавала на стол толченку, малосольные огурчики и свежевыпеченный хлеб.

- Наши дети здесь первый раз новогоднюю елку увидели, у нас это не принято. Пришли домой взволнованные, два дня только про елку и говорили, - улыбается Антонина. Двое старших деток начали ходить в школу, в Уругвае мать сама учила их русской грамоте. Испанский язык они не знают. "Нам прививки делать неможно, а здесь заставляют какую-то Манту ставить. Дети из школы ругань приносят, срамным матом ругаются. Отучаю изо всех сил", - печалится мать.

В первую зиму они все простывали: "Не знали, как одеваться, щас пальтишки теплые купили". В их семье из мирской одежды почти ничего не носят, рубахи навыпуск, широкие сарафаны, платья дочкам шьет Тоня.

- Нашу рубаху надел - красота. Покупное не то, - машет она рукой.

На мой вопрос, что ей больше всего нравится в России, отвечает: "Женщины на рынке милостыню творят, всегда вешают больше нормы, а за лишку денег не берут. От этого на душе радостно, люди добрые тут".

Она так и не привыкла к нашим магазинам, говорит: здесь холодно, товар укрывают от глаз, в Уругвае жарко - там все на виду.

Дальнереческий район - самый отдаленный в Приморье, это уже граница с Хабаровским краем. Село Лазо одним боком примыкает к районному центру. На его окраине двухэтажный дом Поликарпа Анфилофева.

Поликарпу 44 года, борода - огненная, улыбка - гагаринская, ладони - что наждачная бумага.

Приехал сюда три года назад с женой и тремя дочками из Бразилии. Девятнадцатилетним он отправился на заработки в США, там на сейнере ловил рыбу, работал дальнобойщиком, но победила крестьянская жилка. Сеял сою, кукурузу, выращивал рис.

Фото: Александр Ярошенко/ РГ

- В Россию приманил главный козырь - здесь земли много и она даром, - замечает Поликарп. В 400 метрах от дома у него поля размером в 460 гектаров, чуть подалее - еще 600 гектаров. Старшую дочку замуж за хабаровского старовера выдал, на полях с зятем пропадают с темнадцати до темнадцати, возделывают сою. В Бразилии продал дом, технику, говорит, что уже своих десять миллионов рублей вложил в землю, от государства получил грант в 50 миллионов, на все деньги закупил технику.

Поликарп называет себя светским человеком: "Утром и вечером молитву обязательно прочитаю, когда не ленюсь, могу еще и канончик прочесть". Дом отремонтировал своими руками, ремонт - загляденье. Все блестит, красиво, удобно и практично. В их семье смотрят телевизор. "Советское кино люблю, там срама нет, бразильское - ужась. Мужик с мужиком, баба с бабой, все показывают", - всплескивает руками Ирина Анфилофева, жена Поликарпа.

Минувшей зимой Поликарп полтора месяца провел в Бразилии, продавал технику, решал имущественные дела.

"Едва дождался, когда домой вернусь, там все чужим стало. Сам себе удивляюсь", - итожит он.

Чуть помолчав добавил: "Понимаш, Россия она разна. Но на глазах все развивается и строится, если бы знал, лет на пять бы раньше сюда приехал. Здесь все родное, душа тут на спокое…"

До села Грушевое дорога ведет мимо разоренной воинской части, петляет, спотыкается о лужи. Грушевое - деревня выморочная. Детский сад закрыли - ходить в него стало некому.

29 -летний Калин Кузнецов облюбовал его из-за того, что оно рядом с федеральной трассой и небольшое.

Калин - словно сошел с картины русских художников, плечи шириной с пристройку, бородатый, ясноглазый. Он родился в Бразилии, отца не помнит, родители разошлись, когда он был младенцем.

- Жили трудно, я с тринадцати лет работать пошел, вареники да пельмени лепил, а сам все мечтал, что у меня свои поля будут, - признается Калин. Подростком пошел в наемные рабочие, нанимался к фермеру с посевной до уборочной.

Обзавелся своим полем в 60 гектаров, это, по словам Калина, очень мало. Три года назад женился, Феоктиста - старообрядка из Боливии, познакомились на свадьбе у друга.

- Я про Россию никогда не думал, нам все говорили, что тут коммунизма, мол, заедешь и больше не выедешь. А потом слышу, наши мужики поехали и радешеньки, ну и я решился, - поясняет свой выбор Калин.

Сегодня у него в пользовании почти 1000 гектаров земли, грант от государства в 30 миллионов, на который он закупил арсенал сельхозтехники, да еще в банке взял кредит в 23 миллиона на удобрения и технику.

Теперь ночами спит некрепко, думает, чтобы все по уму получилось и кредит вовремя отдать. "Имя дороже всего, понимаш? Меня с детства дед научил, что волосина с бороды дороже любого документа", - итожит парень.

Сегодня он собирает урожаи сои по 17 центнеров с гектара, говорит, что в Бразилии свободно берут по пять тонн. В полеводстве ему помогают двое рабочих, каждому он месяц платит по 80 тысяч рублей.

"Земля тут запущена, ее раскислять надо по уму. Лет через пять приезжайте, другой коленкор будет", - говорит Калин.

Фото: Александр Ярошенко/ РГ

В Грушевое приехали его сестра и мама, Калин выкупил здание детского сада, планирует там разместить свою производственную базу.

На мой вопрос, что его больше всего удивило в России, ответил неожиданно: "Така могуча страна, а туалеты какие запущены! Не разрешайте заправки открывать, пока там нормального нужника не будет!" Отдыхом он называет баню и шашлыки по выходным. О жизни в городе и слышать не хочет.

- Мечтаю усе красивым забором загородить, ангар собрать, мясных герефордов развести, дом хороший построить, да жить потихоньку, - улыбается Калин Кузнецов.

…Старообрядцы вернулись в российские деревни, когда оттуда уехало большинство молодых и трудоспособных. Когда деревня стала синонимом доживания, они стали распахивать поля, наполняя окрест забытым уже урчанием тракторов. Русские с другого континента стали для дальневосточной одноэтажной действительности настоящей искрой, с которой обязательно возродится жизнь. Здесь будет их Китеж. А иначе зачем они сюда летели через Париж, Мадрид и Берлин?..

Источник: https://rg.ru/2024/09/29/reg-dfo/staroobriadcheskie-semi-odna-za-odnoj-priezzhaiut-v-rossiiu-iz-latinskoj-ameriki.html